Выдержки из книги Лукаса Деркса «Социальная Панорама». Перевод вольный Натальи Панкиной, здесь не вся книга, а выдержки, которые я выписывала по ходу чтения и перевода.
Лукас Деркс
Жиль Фоконье открыл такое понятие, как «Психическое пространство». Оно говорит о том, что мы подсознательно проецируем в своё окружающее пространство (справа, слева, спереди, сзади от себя). Внутри этих психических пространств, мы живём как внутри трёхмерного театра, в котором мы можем видеть, слышать, чувствовать запах и вкус. Самое интересное, что большая часть того, что для нас имеет значение в этом театре — за порогом сознания. Весь субъективный опыт имеет преимущественно пространственный характер. Эмоциональные качества отношений с каким-либо человеком определяют место в психическом пространстве, в котором образ этого человека проецируется.
Тридцать лет интенсивных исследований в когнитивной психологии и когнитивной лингвистики позволили выявить тот факт, что большинство мыслей ведут высокоскоростную деятельность, со свистом проносятся мимо сознания и сквозь него улетают на очень большой скорости (Шнайдер и Шифрин, 1977; Кунда,1999). В этом смысле они согласны с работами Уильяма Джеймс в девятнадцатом веке и Милтоном Эриксоном в 1950-х годах.
Бессознательные мысли слишком быстрые и слишком сложные, чтобы быть замеченными нашим сознательным разумом, так же, как отдельные кадры из фильма невидимы для зрителя. Мы замечаем только медленные аспекты наших мыслей, и то почти всегда только когда процесс становится застойным (Mandler, 1979) — как мы видим только одиночные кадры фильма, когда фильм выходит из строя?
Наше сознание только получает сигнал и участвует, когда есть проблема или когда требуются улучшения. Все что делает сознание — это принести проблемы, вопросы и варианты нашему вниманию. Остальные наши мысли исчезают, прежде чем мы узнаём об их существовании (Деркс, 1989).
Физики находятся в трудном положении: им нужно оборудование, которое стоит миллиарды и огромное количество усилий и настойчивости, чтобы засвидетельствовать существование элементарных частиц или черных дыр, но они оказываются просто в шоколадном положении по сравнению с психологами, которые
пытаться исследовать бессознательные мыслительные процессы. Причём мысли эти эфемерные и никогда не повторяются, и лишь немногие из них могут быть написаны или сказаны. Мысли скрываются в нервной ткани и могут никогда не появляться снова в той же форме. Тем не менее, как и все другие ученые, психологи стремятся формулировать и проверять свои теории. Наши сознательный, рациональный, аналитический и научный разум не желают ничего больше, чем возможность понять и объяснить бессознательные мысли, но битва, кажется
проиграно ещё до ее начала — Терри Черепаха против зайца Гарри. Сознательный мозг слишком неповоротливый и слишком медленный. К моменту когда наше сознание что-то замечает, бессознательные психические
процессы уже далеко впереди. Наши мозги полны подсознательных мыслей так же, как и эфир полон
радио сигналов, но мы не имеем ‘радиоприемник’. На самом деле, единственный «приемник», который у нас есть — это сам мозг, и все, что содержит сознание — это «детектор неисправности’ . Поэтому представляется, что исследование в бессознательном социальных мыслительных процессов — это безнадежное начинание
и глупо даже пытаться! Но как бы не смешно и глупо это было, многие коллеги и я по-прежнему не может признать это как факт. Это может быть глупым и обреченным на провал, но даже если это невозможно, мы все равно хотим!
К счастью, мы не одиноки в этой борьбе за знания.
Когнитивная лингвистика
Те же проблемы, с которыми столкнулись психологи, изучая структуры подсознательных мыслей, были также обнаружены в исследовании языкознания. Психические процессы, которые приводят к знанию и пониманию языка, происходят так же быстро, комплексно и бессознательно, как социальное познание. Написанные слова на этой странице является языком — и здесь довольно много предложений для прочтения! Столько предложений,
что, логически говоря, я, должно быть, обдумать каждое. Но тем не менее, я совершенно не представляю, как я их создал. Я что, глупый? Или, может быть, у меня дислексия? Нет. Не более, чем средняя. Мой внутренний язык производит предложений без ведома моего сознания. Хотя я считаю себя командиром фабрики, которая создаёт мою речь, я могу видеть только проблеск крохотной части производственного процесса. И эта часть заключается в осознавании ошибок. Я осознаю ошибки, но если все пойдет хорошо, то я ничего не замечу. Так что на самом деле я не знаю, как я пишу и как я говорю.
Применение лингвистики
Когнитивные лингвисты, Джордж Лакофф и Марк Джонсон (1999),
пришли к трем выводам, которые, на мой взгляд, являются имеют важное значение для моего собственного исследования. Они предполагают, что большинство наших мыслей бессознательны, что абстрактные понятия метафоричны и, что основные мысли развиваются из телесного
потому, что он возник из телесных ощущений, которые мы все испытываем в детстве. На основе этой общей, но неявное концепции, мы строим логику и философию. Короче говоря, философия во плоти. Лакофф и Джонсон обнаружили, например, что каждый учится понимать разницу между ‘в’ и ‘из’. Очень простая разница, мы узнаем, как ребенок, из опыта нашего мира: в рот … изо рта .. .в колыбели … из люльки в … в баню … из бани. Такие общие и всеобщие переживания становятся «основными понятиями». От этих личных основ уже строиться личный «мир думания». Умение рассуждать логически, согласно Лакофф и Джонсон, основано на приобретения эти когнитивных строительных блоков. Основные понятия являются «первичными метафорами’, поскольку они являются изображения схемы сенсорно-моторной функции, и используются в сочетании с другими
понятиями. Например, когда телесный опыт ‘внутри-снаружи’ применяется для ‘семьи’ (в семье и вне семьи), «наука» (в науке и вне науки) или для ‘системы’ (в пределах системы или без системы) — это как если бы семья, наука и система — являлись ящиками, куда можно складывать вещи по местам. Так мы узнали, как сенсорно-моторные понятия формируются в люльке, и в дальнейшем могут быть применены к любой другой концепции.
Для развития социальной панорамы надо смотреть на психологическое пространство в колыбели, в утробе матери. Уже там, эмбрион начинает обращать внимание, где и кто находится в окружении матери, как они двигаются в психологическом пространстве матери, чувствовать всё, хотя ещё не может управлять своими частями. Эти внутриутробные ощущения могут быть началом понимания разницы понятий ‘тут и там’. Я есть здесь и я есть в остальной Вселенной.
Джонсон писали : Первичные метафоры являются частью когнитивного бессознательного. Мы приобретаем их автоматически и бессознательно через обычные процессы нейронального обучения и нам может быть невдомек, что они у нас есть. У нас нет выбора в этом процессе. Когда переживания проживаются в физическом мире и становятся универсальными, то появляется соответствующая универсальная первичная метафора . Это объясняет широкое возникновение по всему миру множества первичных метафор.
Мой подход к социальной панораме строится тоже на теории первичных метафор. Я считаю, что панорама состоит из социальных основных понятий, которые являются аналогами первичных метафор и могут быть объединены в комплекс социальных смыслов. Каждый ребенок увидит разницу между его собственными и чужими органами. Такой базовый опыт выльется в первичную метафору ‘я и другие’ . Каждый узнает разницу
между » я » и «другой» примерно одинаково. Почти каждый человек узнает, что другие люди чувствуют его теплым на ощупь. Этот чувственный опыт может быть трансформирован в первичную метафору «теплый контакт». Это метафору понимают почти все, потому что они имели телесный опыт. (…)
Клинические исследования поля
мальчики знали об электронике больше, чем после года обучения в колледже.» (…)
Эта книга о ряде сложных вопросов. Например, как я думаю о тебе и как вы думаете обо мне? В более общем плане, как люди создают мысли друг о друге? Или более академично, какие возникают повторяющиеся структуры в структуре бессознательного социального познания? В этой книге мы исследуем эти структуры не только ради обогащения знаниями, но каждый раз, когда мы обретаем некоторое понимание, мы также будем искать его практическое использование. Требования для практического применения огромны, поскольку, как вы могли обнаружить сами, мир полон социально-эмоционального страдания. Основной причиной написания книги является то, что её содержание может добавить людям качество жизни в самом широком смысле. В этой главе мы попытаемся реконструировать здание из блоков бессознательного социального мышления. Многие детские психологи работают с такими вопросами. В начале этого квеста мы ориентируемся на принципиальное различие между социальным и несоциальным познанием. Так что, если это отличие вообще существует, то что означает»не-социальное»? Вам не надо искать ответ на этот вопрос в психологической литературе. Существует множество теорий, касающихся социального познания, при этом без понятия «несоциального» познания.
1.2 необходимо распознавать себе подобных
Так, что же обыкновенно подразумевается под «социальными»? В природе, мы наблюдаем сильную тягу для отличия собственного вида от других организмов. Чтобы сделать это возможным, растения и животные должны иметь распознавать других представителей их вида. Львы знают, как другие львы пахнут, выглядят и звучат; они охотятся вместе, могут дружить и общаться друг с другом, но они не делают эти вещи с леопардами, крокодилами или гиенами.
от всех других животных; даже каннибалы считают, что человеческая плоть — это необычное блюдо.
Однако, если посмотреть чуть глубже в животное царство, мы увидим, что ментальные программы, которые разработаны для распознавания других членов вида не всегда функционируют безупречно. Собаки иногда видят людей как «супер-собак» и следят за их владельцами как если бы владельцы были бы вожаками, или лидерами стаи. Спросите себя, неужели собака не может унюхать или услышать разницу? Нет! Они что, тупые? Собак может сказать в оправдание, что в мире широкое разнообразие пород собак, и это делает сложным вопрос распознавания себе подобных. Если сенбернар и Чихуахуа являются членами одного того же рода, разве странно, что некоторые собаки находят много сходства между собой и их владельцами?
Тот факт, что люди могут размножаться друг с другом означает, что мы генетически относимся к одному виду, но это не означает автоматически, что мы в нашем сознании воспринимаем друг друга как равных. Давным-давно в
в штате Массачусетс (запомните это), был введен в силу закон, запрещающий отстрел диких животных на улицах, за исключением волков и индейцев. В то время индейцы не рассматривались за людей. Чтобы стать частью модели социального мира другого человека, только быть человеком недостаточно. Кроме этого необходимо, выполнять условия, называемые персонификация.
Придумать ‘вещь’ — возможно только если мы знаем, как ‘объективировать’ что-то. Чтобы наш ум принял объект в качестве вещи, мы должны приписать этому объекту ряд свойств. Вещь должна быть «где-то в пространстве». Вещь должна иметь объем. Вещь должна иметь поверхность. Вещь должна иметь вес, размер и цвет. Только тогда ребенок будет в состоянии эффективно справляться с вещами, когда он освоил мастерство ‘объективизации’. Предположим, что все эти свойства присутствуют в любом объекте. Поэтому к счастью, большинство детей никаких проблем на этом уровне не имеет. Свойства, которые должны быть можно назвать’ факторы объективизации’. Если какой-либо из этих факторов отсутствует, например, если вещь не имеет покрытия, то оно не может быть вещью. Или если вещь без местоположение, если его нигде нет, её тоже нельзя рассматривать как нечто, что правда вообще существует. Поскольку каждый человек — это не только вещь, но и персона, мы можем сделать вывод, что когнитивные операции «создания человека» требуют больше шагов, чем создание вещи. Это возвращает нас обратно в процессы персонификации.
Глагол «персонифицировать» определяется в словаре как: «когда мы говорим или думаем о нечеловеческих объектах так, как если бы они имели человеческие качества.» Иными словами, относясь к не-человеку или вещь, как к человеку.
социального познания. Совершенно об этом не думая, мы создаем мыслительные структуры, представляющие окружающие нас объекты, и всё это благодаря нашему «очеловечиванию» неодушевлённых предметов.
1.4 персонификация пробуждает
Когда я вижу, что мой коллега, Фритт, в офисе, та часть мозга, которая персонифицировала его, активируется. Вообще говоря, как только я вижу реального человека, мой мозг, распознавая в нём человека, пробуждается,
стимулируется и становится активным через восприятие и признание.
Нейронная активность участвующих отделов мозга может сильно различаться по интенсивности, и обычно остается за порогом сознания.
Неизбежным следствием всей этой персонификации в нашем мозгу является то, что все больше и больше когнитивные структуры занимают место в памяти. Как справиться с этой перегрузкой? Например, могу ли я «удалить» из своей социальной панорамы какого-нибудь человека! Нет. Какая жалость. Я не могу избавиться от него. Почему бы и нет? Ответ будет дан в главе 6.
Как только персонификации образуются, они больше не могут быть удалены; они могут быть изменены или перемещены в социальной панораме. Но удалить их уже нельзя. Любой человек, которого вы хоть раз распознали, останется в вашей памяти навсегда. Потому что мозг не может обрабатывать миллионы отдельных персонификаций, и он переходит в процесс обобщения для своего удобства. Сортируем персонификации по категориям, мы организуем наши социальные реальности. Мы сгруппировываем похожих людей вместе, чтобы хранить их в одном месте памяти, собирая их по «Типам». Помимо комплектации персонификаций по категориям, большинство людей мы сгруппировываем по понятиям ‘дистанции’. Одни создают интимный круг вокруг
нас, это исключительно для любимые, дети, родители, и это персонификации исключительно важных объектов
как духи, боги или ангелы. На более длинной дистанции пространство вокруг нас занимают менее значимые люди, такие как друзья, соседи, знакомые и коллеги. Изображения людей в этой области, как правило, сгруппированные вместе, хотя мы узнаем их и по отдельности. На внешних сферах социальной панорамы находятся такие понятия, как ‘партия’, ‘фабрика’ и ‘правительство’.
1.6 пять типов персонификации
Мы используем существительное ‘персонификация’ для обозначения во внутреннем мире отражений людей из внешнего мира .В этой книге, мы проводим различие между пятью типами персонификаций:
1.Самостоятельная персонификация — представление собственной личности.
2. Другие персонификации — представления других лиц.
3. Группа персонификаций — представлений групп и больших социальных комплексов, упакованные в одну
когнитивную единицу, например, партии, нации, фракции, клубы и организации.
4. Духовная персонификация — представления мертвых и не-человеческих социальных образований, таких как призраки, духи и боги.
Мы изобретаем все эти различные виды персонификаций. Мы создаем их изображения, помещаем эти изображения в определенном месте в своём пространстве, в них вносим атрибуты чувств и многое другое, а затем всё это сохраняем в нашей памяти. После этого мы начинаем вести себя так, как будто эта вещь в нашем сознании — это реальный человек из плоти и крови. С этого момента мы считаем что такой человек действительно существует.
1.7 Предположение 1: Персонификации являются нашими частями
Бэндлер и Гриндер (1979) лечили своих клиентов путем общения так называемых «своих частей». Например, они могут работать с той частью, которая делает человека счастливым или с той частью, которая защищает человека от разочарования и др. Бендлер и Гриндер в «Практическая психология» пишут, что человеческая личность рассматривается как совокупность целенаправленных единиц — совокупность частей личности. Любой блок нейронной активности может быть определен как часть, если это необходимо в терапии. Терапевтический эффект такого подхода во многом связан с актом персонификации этих частей. При необходимости клиенту предлагают визуализировать ту часть как человекоподобную форму. Как только абстракции проблем или психических функций становятся персонифицированными, начинает происходить что-то очень важное — для помощи мобилизуется огромное количество дополнительного ментального программного обеспечения. Все, что человек узнал о том, как ладить с другими людьми может быть в любой момент применимо к тому, что, собственно, не является социальной проблемой, т.е. не касается других людей. Неосознанно активизируется сила «социальной Операционной системы» и она начинает решать проблемы любого рода. Вывод: очеловечивание своих частей и неодушевлённых предметов может быть очень полезным.
Совершенно разные отношения между частями и персонификацией имеет отношение к определениям границ между собой и другими — кто есть кто в модели социальной панорамы? Персонификации состоят, по определению, из активности в нервных тканях. Они хранятся в чьей-то памяти. Они находятся в собственности лица, в чьём мозге они представлены.
Вывод: все люди, организации, боги, существа и группы, которые мы знаем являются частями нас самих. Таким образом, люди окружают себя сами кружком собственных персонификаций, которые, являются по сути единственным путём познания социального мира. Это означает, что изменение своей социальной панорамы ведёт к изменению социальной реальности.
1.8 Люди, животные и персонификации
В ход социального развития своих детей родители могут время от времени вмешиваться: «Не делай этого, Джонни, у котят тоже есть чувства!» Однако, тот факт, что животные могут чувствовать, не делает их равными нам. А что делает?
Вы еще помните людей в штате Массачусетс, которым было запрещены убивать диких животных на улицах? При этом, они считали, что индейцы — не люди, потому что индейцы не верят в Бога. Эти люди думали, что только право духовного объединения людей отличает их от остальных. В этом отношении многое изменилось за прошлое столетие. В эти дни даже мнение западных людей о других приматов преобразилось. Сегодня учёные, изучающие приматов, например, такие как Джейн Гудолл, видят отсутствие категоричных различий между человеком и человекообразными обезьянами. Исследования показывают, что орангутанги являются осознающими себя и могут узнать себя в зеркале. Они могут выразить свои собственные чувства и мотивы друг к другу и к их воспитателям, и могут рассмотреть ситуацию с других, отличных от своей, точек зрения. Шимпанзе, чтобы общаться друг с другом используют звуковой сигнал подобный языку, в то время как гориллы могут научиться понимать разговорный язык и логическое мышление, и продемонстрируют способности отличать в разговоре по смыслу прошлое, настоящее и будущее. Бонобо (карликовые шимпанзе — прим. переводчика) сделали кремневые орудия и могут работать на компьютерах и телефонах. Некоторые приматы даже превосходят в интеллектуальном развитии людей, в соревнованиях на распознавание чисел и тесты в компьютерных играх, которые требуют быстрых рефлексов. В эти дни никто не должен иметь никаких сомнений в том, что огромные приматы обладают сложным эмоциональным устройством, и живут так, что ребенок вполне может включить их в разряд себе подобных. Вопрос: верят ли обезьяны в Бога? А все ли люди в Него верят? Иными словами, граница между людьми и не-людьми не так просто нарисовать, и не до конца ясно, на основании чего её можно сделать. Эта тема занимает умы учёных уже много веков. Научно-фантастических книги и фильмы на эту тему также иллюстрируют интерес к этому вопросу.
1.9 Персонификация факторов
Как только мозг становится способен записывать данные, личный опыт закладывается в наших нейронных связях. В связи с этим мы так приучаемся замечать исключительно свой личный опыт, в том числе, всё, что происходит с нами, такое как внутренние конфликты, эмоциональные срывы или фундаментальные изменения в нашей личности.
Многие ученые считают, что в ходе развития человеческого потенциала этот опыт должен предшествовать опыту других людей. Опыт других людей начинает влиять на нас только после рождения, когда мы появляемся в середине социального мира. Для многоплодной беременности совсем другая история. Близнецы уже встретили «Другого», ещё перед родами. Но все равно их жизнь может начаться вокруг ядра из кинестетического самосознания. Как только мы попадаем в мир других людей, мы сталкиваемся с тем, что они дают намного больше сигналов, ощущений и вариантов действий, чем мы для себя освоили.